Глава 4 Джордан

– Можно мне «Волосатый Пупок»?

Развернувшись, вижу Эйприл Лестер, которая стоит у барной стойки между Грейди Джонсом и Ричем Генсбургом и выжидающе смотрит на меня. Кивнув, я выставляю оставшиеся бокалы для коктейлей, которые только что вымыла, и тянусь за бутылкой шнапса.

– Так ты пойдешь сегодня со мной домой? – скептически нахмурившись, спрашивает Рич у Эйприл.

Грейди тихо хихикает, я улыбаюсь про себя. А Эйприл недовольно отворачивается.

Эта троица – наши завсегдатаи. Эйприл обычно не уходит домой одна, и все это прекрасно знают. Поэтому в вопросе Рича звучит нарочитая небрежность, которая помогает ему сохранить лицо после очередного отказа. Кажется, она не клеит лишь тех, кто старше ее. А всех остальных считает легкой добычей. Думаю, Ричу стоит продолжать попытки. Кто знает, может, в один из вечеров ему повезет.

Эйприл – хороший клиент и всегда оставляет щедрые чаевые. Но я присматриваю за ней, когда Коул рядом. Не раз видела, как она клеилась к женатым мужчинам, так что наличие девушки ее точно не остановит.

Я наливаю апельсиновый сок и ставлю бокал на салфетку. Эйприл подхватывает соломинку и забирает коктейль.

– Спасибо, – нараспев говорит она, а затем отворачивается, делает глоток и идет к своему столику.

Я провожаю ее взглядом: женщина садится рядом с двумя мужчинами, лица которых мне тоже знакомы.

Иногда, глядя на нее, я вспоминаю о маме. Не знаю, почему, ведь они совсем не похожи. Мама была блондинкой, а Эйприл – брюнетка. У нее темно-каштановые, почти черные волосы. Но зато примерно одного возраста. Эйприл под сорок, но одеваются они с мамой почти одинаково: короткие юбки, свободные шелковые топы, украшения и пятнадцатисантиметровые каблуки.

Как Кэм. Сестра унаследовала любовь к сексуальному стилю от нашей матери.

Интересно, мама угомонилась или все еще жаждет свободы, без которой не могла прожить, когда мне было семь лет. Я не скучаю по ней. Да и почти не помню. Но все равно иногда думаю.

Повернувшись, пробиваю чек за выпивку Эйприл и беру полотенце, чтобы вытереть стаканы.

Но тут входная дверь распахивается, и раздается громкое:

– Черт, как же здесь тухло.

Я поднимаю глаза, и волоски у меня на руках мгновенно встают дыбом. Мой парень входит в бар вместе с несколькими своими друзьями, но впереди компании идет обладатель слишком знакомого голоса, от вида которого моя кожа покрывается мурашками.

Джей Маккейб, мой бывший, медленно и неторопливо входит в бар, словно он все еще звездный квотербек из старшей школы, при появлении которого должны раздаваться аплодисменты. Забавно, но чем лучше я его узнавала, тем менее привлекательным он становился. Я мгновенно выпрямляю спину, словно в позвоночник воткнули стальной прут. Шея покрывается красными пятнами.

Коул идет позади с двумя парнями, а замыкает процессию Елена Баррос. Он хмурится, и на его лице появляется оскал, когда он смотрит на Джея, прежде чем перевести взгляд на меня.

Они почти не общаются, но иногда оказываются в одной компании. Думаю, Джей решил пойти сюда со своей сворой, а Коул увязался следом, чтобы убедиться, что у меня все хорошо.

Джей оглядывает бар, а затем его взгляд останавливается на мне, и уголки губ кривятся в легкой улыбке. Я тут же отворачиваюсь, а внутри все сжимается. Пытаюсь притвориться, что он не вызывает у меня никаких чувств, но, думаю, Джей знает, что это не так. Его следовало упечь в гребаную тюрьму после того, что он сделал. Конечно, все случилось не потому, что два года назад я была слишком напугана и беспомощна.

Но мне все равно хочется, чтобы кто-нибудь причинил ему боль.

А еще лучше, если это сделаю я.

Когда его друзья расходятся по бару, чтобы поздороваться со своими знакомыми, Коул направляется ко мне. Он поднимает перегородку и заходит за барную стойку. Он выглядит как провинившийся школьник, когда подходит ко мне сзади и обнимает за талию.

– Что ты тут делаешь? – спрашиваю я, обмотав полотенце вокруг кулака и вытирая стаканы изнутри.

Чувствую, как он пожимает плечами.

– Давно не видел тебя. И соскучился.

Я усмехаюсь и пытаюсь расслабиться.

– У меня все отлично. Когда я на работе, можешь обо мне не беспокоиться.

Он утыкается носом мне в шею. Мы оба прекрасно знаем, что он переживает из-за Джея.

Пальцами я нащупываю маленький шрам у него на большом пальце, а затем вдыхаю его аромат. Коул выглядит намного лучше, чем утром. Он как никто другой умеет справляться с похмельем.

– Ты же знаешь, что, если будешь слоняться поблизости, ей не станут оставлять чаевые, – напоминает Шел, подходя к бару и ставя поднос со стаканами.

Шел воображает себя владелицей бара из фильма «Бар “Гадкий койот”», так что я не раз от нее слышала, что должна казаться доступной, но никогда не позволять лишнего. Только проблема в том, что этот грязный бар находится в маленьком городке, так что вряд ли стоит рассчитывать на баснословные чаевые. И неважно, рядом мой парень или нет.

Коул прижимается к моей шее, и я улыбаюсь, чувствуя себя в безопасности в его объятиях. Голоса его друзей разносятся по помещению, отчего становится намного шумнее. Я смотрю на часы и вижу, что уже почти полночь.

А ведь сегодня вечер среды. Коулу завтра на работу.

Я вздыхаю и поварачиваюсь посмотреть на своего парня.

– Ты же знаешь, что мы не можем позволить себе терять деньги за твои пропущенные смены? – интересуюсь я.

Если он и сегодня загуляет допоздна, то, вполне возможно, отпросится завтра, а значит, потеряет еще больше денег.

А ведь у нас не оплачены счета за старую квартиру, и, хотя я лезу из кожи вон, мне бы хотелось, чтобы и он помогал. Так что, если он решит остаться дома и завтра, ему точно не поздоровится.

Коул внимательно смотрит на меня.

– Я не дурак, детка, – уверяет он. – И сам прекрасно понимаю все, что ты хочешь мне сказать.

– Надеюсь, ты также понимаешь, как чертовски тебе везет, что ты еще не потерял права.

Не дай бог его поймают за вождением в нетрезвом виде, ведь он постоянно искушает судьбу.

Как можно быть таким беспечным? Особенно после того, что случилось.

Я снова смотрю на наши шрамы, погружаясь в воспоминания.

– Что бы я без тебя делал? – спрашивает Коул, и его дыхание щекочет мне ухо.

Я отдергиваю руку.

– Наверное, сам стирал бы свое белье.

Он смеется и крепче сжимает меня в объятиях.

– Прости, что я такой неудачник.

– Ты не всегда был таким.

Он выгибает брови, и на его губах появляется ухмылка.

– Но кое в чем я хорош, ведь так?

Развернув меня к себе, Коул поднимает мой подбородок и прижимается губами к шее, целуя и покусывая кожу. Дыхание тут же перехватывает, а по рукам пробегает дрожь.

– Коул…

Согласна. Ты не во всем так ужасен.

У него всегда прекрасно получалось заставить меня улыбнуться, к тому же он хорошо целуется. Мне просто хочется, чтобы Коул больше времени проводил дома. Он уже давно ко мне не прикасался.

И сейчас снова уходит.

Я поворачиваю голову и целую его, желая вновь ощутить нашу связь, но тут же отстраняюсь и с улыбкой отталкиваю его.

– Не здесь, – возмущаюсь я.

Развернувшись, я подхватываю пару пивных бутылок со стойки и выбрасываю их.

– Ты же знаешь, как сильно я сожалею? – шепчет он мне на ухо. – Не хотел, чтобы нас выгнали со старой квартиры и нам пришлось поселиться с моим отцом.

Я киваю, почти не сомневаясь, что он говорит серьезно. Он – хороший человек, и я видела его лучшие проявления. Прямо сейчас его не назовешь идеалом, но именно Коул поддержал меня, когда все остальные отвернулись, и мне хочется верить, что со временем он образумится.

Смотрю на Джея, вспоминая, что Коул остался моим единственным другом, когда я порвала с этим придурком. Все остальные решили встать на сторону моего бывшего.

– Значит, отец хорошо к тебе относится? – спрашивает он, отстраняясь и выпуская меня из рук.

– Конечно. А ты сомневался?

Он пожимает плечами.

– Просто решил убедиться. Когда-то он вел себя как придурок. И постоянно изменял маме. Поэтому мы с ним и не общаемся. – Коул замолкает на мгновение, а затем добавляет: – Ну, теперь ты понимаешь, откуда взялось напряжение, которое, скорее всего, почувствовала между нами.

Изменял? Почему Коул не рассказал мне об этом раньше? Боже.

Но я бы никогда не подумала такого о Пайке. Он не показался мне настолько поверхностным.

Но люди меняются с возрастом. Может, двадцать лет назад он был совершенно другим.

Подождите-ка…

– А разве ты не говорил, что твои родители расстались, когда тебе было всего два? – спрашиваю я.

Как он мог запомнить это в таком раннем возрасте?

– Все верно, – подтверждает Коул и подходит к перегородке барной стойки. – Мне об этом рассказывала мама. Он вел себя отвратительно, так что не воспринимай близко к сердцу его нападки. Отец любит, чтобы все было по его и, наверное, поэтому все еще не женат.

Ну, сегодня утром его родитель явно не ожидал от меня отпора, когда настаивал, чтобы я осталась дома. Думаю, он привык, что люди послушно выполняют его приказы. Так что вполне можно поверить в последнее утверждение.

– Мы собираемся в «Кий», – говорит Коул, открывая перегородку и становясь по другую сторону барной стойки. – Увидимся дома.

– Не задерживайся, – тихо прошу я.

Его смена начинается завтра в десять утра, но мне хотелось бы увидеть его, когда я вернусь домой. Мы почти не общались сегодня.

Коул вместе с друзьями выходит из бара, чтобы поиграть в бильярд. По пути к двери Джей оглядывается на меня, прижимая к себе Шону Эббот. Его взгляд скользит по моей груди, а затем поднимается к лицу, и я вижу в его глазах желание вперемешку с явной угрозой.

И это происходит не впервые за последние два года. Но я молча терплю все его грубые взгляды в мою сторону, боясь вновь подтолкнуть его к действию. Джей оставил меня в покое, так что я попросту избегаю его или делаю вид, что не замечаю.

Как только компания выходит на улицу, чтобы продолжить веселье в другом месте, дверь открывается вновь, и в баре появляется сестра, а за ней – двое ее коллег. Все посетители поворачиваются в сторону сексуальных девушек в крошечных топах и на высоких каблуках.

Из музыкального автомата звучит The Girl Gets Around[4] Сэмми Хагара. Кэм шагает к барной стойке, опирается двумя руками на край и демонстративно целует меня в губы.

Она невозможна.

– Вы уже освободились? – громко спрашиваю я, перекрикивая музыку, а потом смотрю на часы на стене. – Освобожусь только через час.

– Без проблем. – Кэм отмахивается от меня, а затем протягивает руку за стойку, хватает бутылку рома и стакан для виски, стоящие передо мной. – Нам все равно нужно остыть перед тем, как отправимся по домам.

Сестра наливает порцию рома, ставит бутылку обратно и направляется к крану с газировкой, чтобы разбавить алкоголь диетической колой.

Я вытаскиваю совок из ведерка со льдом и добавляю в ее коктейль несколько кубиков, прежде чем отправиться к другим клиентам.

Налив еще по бокалу пива для Грейди и Рича, я подливаю алкоголь мужу Шел, играющему в видеопокер[5], а затем смешиваю три «Космоса» для нескольких женщин, рядом с которыми лежат экземпляры «Книги секретов» Дипак Чопры. Они приходят с ними каждую неделю, потому что их мужья думают, что на самом деле дамочки ходят на собрание книжного клуба.

– Не хочешь подменить меня? – кричит Шел Кэм. – Мне надо пополнить запасы пива.

Сестра косится на Шел, но все же встает за барную стойку.

Начальница скрывается в коридоре, где стоит холодильник с пивом.

– Убери руку от банки с чаевыми, – кричу я Кэм с другого конца барной стойки. – Даже не вздумай претендовать на мои деньги.

Она упирает руки в бока и смеется, с самоуверенным видом глядя на меня. Я отворачиваюсь, чтобы смешать «Отвертку» для клиента, и тут у меня перед глазами появляется толстая свернутая пачка денег.

– Сестренка, ты и правда думаешь, что мне нужна твоя мелочь? – самодовольно спрашивает Кэм.

Я в изумлении открываю рот, глядя на такую кучу денег.

– Черт побери.

Выхватываю пачку у нее из рук и раскрываю их веером, видя, что среди купюр есть множество десяток и двадцаток.

– Вот так выглядит твоя квартплата, заработанная за ночь, милая. – Она забирает деньги у меня из рук. – В клубе сегодня был мальчишник.

А значит, к ним заявилась толпа пьяных парней, которые сорили деньгами. Я слежу, как Кэм засовывает свои чаевые в задний карман, и хмурюсь, увидев блеск в ее глазах. Вполне логично, что она зарабатывает намного больше меня. Ведь я работаю в баре, а сестра – в клубе. Она демонстрирует свое тело, а я лишь разливаю напитки.

Уверена, приятно возвращаться домой вечером и знать, что завтра сможешь оплатить все счета. А еще отправиться в магазин и положить в корзину любые понравившиеся продукты.

Я поднимаю голову и встречаюсь с ней взглядом, понимая, что Кэм думает о том же. Мне будет легче, если я приму предложение ее начальника.

Конечно, бармен в клубе не зарабатывает столько, сколько танцовщица, но точно больше, чем здесь.

В «Крюке» мне удастся быстро заработать деньги, но дадутся они нелегко. Мужчины смотрят на Кэм как на бесплатную закуску, и ей приходится терпеть много дерьма.

И все же я так устала переживать каждый день из-за денег. Я возвращаюсь к работе, но чувствую на себе взгляд сестры. Она считает меня белкой в колесе.

– Заткнись, – бормочу я.

– Я ничего и не говорила, – фыркнув, возражает она.

* * *

– Спасибо, – примерно через час я вылезаю из «мустанга» Кэм.

Перегнувшись через переднее сиденье, хватаю свою сумку и быстро осматриваю подъездную дорожку в поисках машины Коула, но вижу только автомбиль Пайка.

Я качаю головой.

– Ты ведь завтра не работаешь? – спрашивает Кэм.

Я оборачиваюсь.

– Нет, только в субботу вечером. Я позже сброшу тебе свое расписание.

– Отлично.

– Люблю тебя. Пока, – говорю я, захлопываю дверь и принимаюсь рыться в сумке в поисках ключа от дома.

– Погоди, я кое-что для тебя купила! – доносится до меня крик Кэм. – Загляни в рюкзак. И обязательно примерь.

Я останавливаюсь на полпути, поворачиваюсь к сестре и, прищурившись, смотрю на нее.

– Только не говори, что ты купила еще один вибратор… – молю я.

Она запрокидывает голову и громко смеется, вспомнив о подарке, который вручила мне на восемнадцатилетие. Все было бы не так плохо, если бы сестра не заставила меня открыть его прямо на вечеринке.

– Нет, это не он, – успокаивает Кэм. – Но определенно то, чем вы с Коулом сможете насладиться вместе. – А затем кивает в сторону темного дома за моей спиной. – Или, возможно, это понравится еще какому-нибудь мужчине в доме.

Она играет бровями, и я бросаю на нее оскорбленный взгляд.

– Теперь я уже точно не захочу открывать пакет.

– Доброй ночи! – издевается она и уезжает.

Засранка. Я люблю сестру, но она отлично знает, как смутить меня.

Отперев входную дверь, я оказываюсь в темной прибраной гостиной. В кухне горит тусклая лампа, освещая мне путь и вызывая чувство благодарности. В ее свете мне удается разглядеть, что в раковине нет грязной посуды, и с губ невольно срывается вздох наслаждения от возвращения в чистый дом.

Поднимаюсь по лестнице в звенящей тишине, окутавшей дом. Пройдя по темному коридору, оказываюсь перед дверью в спальню Пайка. Она закрыта, и за ней не видно света.

Я открываю первую дверь слева и щелкаю выключателем. Как и ожидала, кровать пуста. Коул еще не вернулся.

Снимаю сумку, тихо закрываю дверь и достаю телефон из заднего кармана.

«Я дома. Ты где?» – печатаю я и жду, когда появятся три точки, подтверждающие, что он пишет мне ответ.

Но их все нет, и через несколько минут я бросаю телефон на кровать.

Коул должен встать на работу в восемь, и пусть даже не думает остаться дома. Иначе я не стану жить с ним, когда накоплю достаточно денег на аренду квартиры.

Я сбрасываю туфли, а затем подхожу к кровати, собираясь плюхнуться на нее и дать отдохнуть своим ноющим ногам. Но замираю, когда вспоминаю о подарке сестры. Повернувшись, поднимаю рюкзак и кладу на кровать. Сверху лежит пакет в розовую полоску. На нем красуется надпись Victoria’s Secret.

Развернув пакет, засовываю руку внутрь и нащупываю ткань. С губ чуть не срывается стон, когда мои последние надежды рушатся. Я достаю кружевные кремовые трусики и такую же маечку, которые, судя по всему, скрывают не очень много. Декольте очень глубокое, а длина почти не прикрывает живота.

Конечно, комплект красивый и сексуальный, но чертовски откровенный. Коулу явно понравится, если он увидит меня в этом в кровати.

Да что там, он тут же набросится на меня.

Но зачем сестра купила мне его? Я и сама покупаю себе сексуальное белье. Мне не нужны уроки, как заинтересовать парня, спасибо.

Но тут замечаю на кровати клочок бумаги, который, по-видимому, лежал вместе с одеждой. Я поднимаю флаер и читаю, что на нем написано.

«НОЧЬ ЛЮБИТЕЛЕЙ МОКРЫХ МАЕК

Промокни! (Ну, или хотя бы твоя футболка).

Двадцать седьмого мая в девять часов вечера

ждем тебя в клубе «Крюк» на Джеймисон-Лейн.

Главный приз – триста долларов!»

– Отлично.

Я тихо усмехаюсь и, бросив флаер с одеждой на кровать, качаю головой. Сестра так и пытается подтолкнуть меня к шесту. Что, черт побери, она творит?

Не собираюсь показывать всем старым извращенцам города свои сиськи ради возможности выиграть триста баксов. Я работаю в баре «Земляне» потому, что мне нравятся некоторые посетители, которые приходят послушать музыку, и там дают чаевые, а значит, у меня есть немного денег после каждой смены. Но конкурс мокрых маек понравится мне только после нескольких порций алкоголя. И то не факт.

Плотно закрыв шторы, я стягиваю футболку и расстегиваю джинсовые шорты. А затем скидываю одежду на пол и подхожу к комоду, собираясь переодеться.

Но замираю и смотрю на новый комплект белья, лежащий на кровати. Коул явно пожалеет, что не вернулся домой пораньше, если увидит меня в нем.

Стянув трусики, беру нижнее белье и медленно натягиваю на себя, а затем аккуратно срезаю бирки.

Через секунду стою перед зеркалом, расчесывая руками пряди и расправляя ткань на бедрах и груди, которая идеально уместилась в чашечках. А затем поворачиваюсь к зеркалу спиной и смотрю на свое отражение через плечо.

Улыбка тут же расплывается по лицу. Кэм все прекрасно подгадала. Цвет подходит идеально, отлично оттеняя мою смуглую кожу. Трусики сидят на бедрах, а грудь даже без особой поддержки выглядит очень сексуально и привлекательно. Я провожу рукой по своему гладкому плоскому животу и четко выраженной талии, жалея, что в комнате нет кого-нибудь, кто мог бы оценить мой наряд и вызвать у меня улыбку.

Желание разливается внизу живота, и меня удивляет мысль, что стоило сменить одежду, как мир стал восприниматься совершенно по-другому. Спустив одну из лямок с плеча, я наслаждаюсь тем, насколько сексуальной себя чувствую. Клитор тут же начинает пульсировать от возбуждения.

Вновь натянув бретельку, я хватаю телефон и, увидев, что Коул еще не ответил, вновь пишу ему:

«Ты нужен мне прямо сейчас, малыш».

И добавляю два подмигивающих смайлика.

Но три точки так и не появляются. Поэтому я убавляю громкость, запускаю Spotify[6] – тут же начинает играть Run to You[7] – и падаю на кровать.

Но сна ни в одном глазу.

А возбуждение не проходит.

Закрыв глаза, я позволяю музыке медленно течь через пальцы, которыми скольжу по ногам и поднимаюсь вверх по внутренней стороне бедер. От нежных прикосновений кожа тут же покрывается мурашками. Добравшись до живота, прижимаю руку и медленно массирую клитор, испытывая легкое покалывание. Сердце пускается вскачь, а кровь быстрее струится по венам.

С губ срывается стон, а затвердевшие соски натягивают кружево. Второй рукой я обхватываю одну грудь, сжимая ее, и склоняю голову набок, отчего волосы падают на лицо.

Иногда я задумываюсь, смогу ли решиться на то, что делает моя сестра. Особенно когда в очередной раз устаю от беспокойства и стресса и вижу, как много денег она зарабатывает за одну ночь. Но готова ли я?

Я переворачиваюсь на живот и встаю на колени, сжимая рукой обе груди, отчего те чуть не выскакивают из маечки. Откидываю голову назад, и волосы щекочут спину. Закрыв глаза, я начинаю массировать клитор в такт музыке.

Нет, я не смогу как Кэм. Мне не хочется, чтобы за мной наблюдало множество мужчин. А как насчет одного? Например, моего парня, которому я могла бы позволить наблюдать за мной, пока танцую для него?..

Он наблюдает за моими движениями. Я посреди темной комнаты на сверкающей белой сцене, и меня освещает лишь тусклая фиолетовая лампа. Я встаю на четвереньки и прикусываю губу. А затем, выгнув спину, наклоняюсь вперед и раздвигаю колени как можно шире.

Он позади меня и, хотя не может прикоснуться, точно не сводит глаз. Мы одни. Я здесь лишь ради него. Он скрывается в тени, прислонившись спиной к стене. Я начинаю медленно вращать бедрами, все сильнее возбуждая и дразня его, а затем, не останавливаясь, встаю на колени и хватаюсь за изголовье кровати.

Бретелька спадает с одного плеча, обнажая грудь, и я тут же обхватываю ее рукой, глядя на него через плечо. В его руке зажата сигарета или сигара, от которой вверх тянется тонкая струйка дыма. Но он, кажется, позабыл о ней, глядя на меня.

В голове возникает мысль, что Коул не курит, но исчезает так же быстро, как появляется.

Мне хочется, чтобы он смотрел на меня. Чтобы тоже испытывал сильное возбуждение. Я чувствую, как сильно он хочет меня, и мне это нравится. Боже, как мне это нравится! Не своди с меня взгляда. Интересно, каким на вкус окажется его поцелуй? Понравится ли ему, если я проведу языком по его губам? Соски напрягаются и твердеют от желания поцеловать его.

Еще чуть-чуть. Не своди с меня взгляда. Не своди с меня взгляда.

Я упираюсь рукой в кровать и начинаю двигать бедрами все быстрее. Кожа покрывается потом, пока я тру свою киску и вращаю задницей для него.

– О боже, – всхлипываю я, чувствуя, как надвигается оргазм. – Еще. Еще…

Но тут по дому разносится громкий хлопок, я вскидываю голову и открываю глаза. Проклятие!

Застыв, прислушиваюсь к звукам. До меня доносятся скрип половиц в коридоре, а затем шаги на лестнице. Я поспешно спрыгиваю с кровати на случай, если это Коул.

Я же не могла разбудить его отца? Это было бы ужасно! Неужели кровать скрипела?

Лицо краснеет от стыда, пока я медленно подхожу к двери спальни и приоткрываю ее, чтобы выглянуть наружу. В коридоре все так же царит темнота, но я слышу тихий голос, а затем хлопок двери.

Нахмурившись, выбегаю в коридор и, быстро прошмыгнув в ванную, закрываю за собой дверь. Не включая свет, подхожу к окну и открываю жалюзи.

– Да ничего страшного. Наоборот, хорошо, что позвонил, – слышу я голос Пайка и, выглянув наружу, вижу, что он стоит у бассейна и разговаривает по телефону. – Дети всегда непредсказуемы. Оставайся с женой столько, сколько потребуется. Мы справимся без тебя несколько дней.

Пайк натянул серые брюки, но футболки нет, и я вижу, как он, зевая, проводит рукой по волосам. Напряжение слегка спадает. Видимо, его разбудил звонок, а не я.

Он кивает, слушая, что говорит ему собеседник.

– Напиши всем, когда ребенок родится. Поздравляю, мужик.

Он ухмыляется, и я испытываю облегчение. Я сгорела бы от стыда, если бы Пайк меня услышал.

Снова закрываю окно, но тут замечаю, как он поднимает что-то с тарелки, стоящей на садовом столике, и подносит ко рту, продолжая разговаривать по телефону.

А когда через мгновение Пайк закуривает сигару, мои глаза расширяются, а тело застывает. Волоски на шее встают дыбом, а сердце начинает бешено стучать. Я тут же закрываю жалюзи, уже не беспокоясь о том, что он может меня услышать.

Какого черта? Даже не знала, что он курит. Но почему это попало в мою…

Я возвращаюсь в комнату, закрываю дверь и снимаю белье. Натянув футболку и шорты, выключаю музыку, а затем свет и забираюсь в постель.

Черт побери Кэм и ее дурацкие сообщения моему подсознанию. Черт побери.

* * *

– Привет, Коринн. Папа дома? – спрашиваю я.

Слышу в трубке шаги, а затем скрип открывающейся двери.

– Чип! – кричит мачеха хриплым прокуренным голосом. – Джордан звонит!

Дверь со скрипом захлопывается, и, судя по звукам, Коринн вновь возвращается на кухню, где шипит фритюрница. Звуки настолько знакомые, что я могу почувствовать бугристый линолеум под ногами. Как же я рада, что выбралась из трейлера, даже если мне приходится жить в доме отца Коула.

– Тебе нужны деньги? – говорит она, пока я жду, когда папа доберется до телефона. – Потому что у нас их нет. Твой отец потянул спину две недели назад, поэтому не вышел на работу, и его уволили. Но сейчас все в порядке.

Я моргаю.

– Нет, я… – ее вопрос раздражает, потому что приходится оправдываться. – Мне не нужны деньги.

К тому же к ним я обратилась бы в последнюю очередь. У папы никогда деньги не задерживались больше чем на день. Словно они прожигают дыру в его карманах. Думаю, это одна из причин, почему мама сбежала от него.

Хорошо хоть папа нас не бросил.

– Чип! – снова орет мачеха. – А вы двое валите отсюда, – добавляет она собакам.

Я качаю головой, начиная жалеть, что так и не решилась отправить отцу сообщения, как хотела сначала. Если он все-таки доберется до телефона, не уверена, что не захочу бросить трубку, потому что он такой же раздражительный, как и Коринн. Слава богу, я недолго прожила с ней под одной крышей, а уехала при первой же возможности.

– Просто решила предупредить, что переехала, – говорю я. – И оставить свой новый адрес на всякий случай.

– А, точно. – Коринн шумно втягивает воздух, и я понимаю, что она курит. – Ты переехала с Коулом в дом его отца. Мы знаем.

– Да, я…

– Чип! – вновь кричит она, перебивая меня.

Я закрываю глаза, еле сдерживая раздражение.

– Все в порядке. Я собиралась сказать лишь это, так что не стоит беспокоить папу, если он уже все знает. Мы поговорим в другой раз.

– Хорошо. – Она выдыхает дым. – Береги себя. Позвоню тебе через неделю. Может, сходим поужинать или придумаем что-нибудь еще.

Тело сотрясается от горького смеха, который я старательно сдерживаю, хотя ничего смешного нет, и мне стоило бы грустить. Коринн вешает трубку, не дожидаясь моего прощания, и я со вздохом бросаю телефон на кровать.

Ни папу, ни мачеху нельзя назвать плохими людьми, хотя никто из них так и не поздравил меня с днем рождения. Наверное, просто забыли.

Меня никогда не били, не морили голодом и не оскорбляли. Они стремились к чему-то хорошему в жизни, поэтому не стоит требовать от них, чтобы забота о детях помешала их собственному удовольствию, которое им доставляют пиво и вечера за игрой в «Бинго».

Когда Кэм уехала из дома, мне стало не с кем поговорить. Я была никем в том трейлере, и мне не хотелось бы вновь почувствовать себя такой одинокой.

Я беру тетрадь и принимаюсь за домашнее задание с летних факультативов. Передо мной раскрыт учебник, и я щелкаю механическим карандашом, чтобы выдвинуть грифель.

Но тут раздается стук в дверь, заставляя меня напрячься и поднять голову.

– Войдите, – удивленно откликаюсь я.

Коул не стал бы стучать. Должно быть, это его отец. Я оставила белье в сушилке? Не выключила плиту? Мысленно перебираю все, что могла натворить.

Дверь распахивается, и Пайк замирает на пороге с ручкой в руке, но в комнату не заходит.

– Решил заказать пиццу на ужин, – говорит он. – Коул скоро вернется?

Я кручу карандаш в руке.

– Одного из его друзей повысили, – объясняю я. – Поэтому тот устраивает вечеринку на ферме отца. Думаю, Коул вернется поздно.

Пайк стоит молча, загораживая мощным телом весь дверной проем. Я же рассматриваю татуировки у него на руках, но быстро одергиваю себя и делаю вид, будто поглощена учебой.

– А ты будешь пиццу? – спрашивает он.

Я указываю рукой на тетрадь и учебник, и Пайк понимающе кивает.

– Ну… – он с сомнением смотрит на меня, а затем продолжает: – Тебе же нужно что-то поесть, верно? Так какую пиццу ты любишь?

– Нет, все в порядке, – покачав головой, отвечаю я. – Я уже поела.

Отец Коула замечает тарелку с недоеденным бутербродом с арахисовым маслом, стоящую на кровати, так что могу представить, о чем он думает.

– Ну ладно.

Потянув на себя дверь, он вдруг останавливается.

– Ты же знаешь, что не должна прятаться в своей комнате?

Я поднимаю глаза и выпрямляю спину.

– Я не прячусь, – слегка рассмеявшись, возражаю я.

Но, кажется, мне не удалось его провести.

– Ты выполняешь свою часть работы по дому, – заявляет Пайк. – И тем самым оплачиваешь свое проживание здесь. Так что, если хочешь поплавать в бассейне, пригласить друзей или выйти из спальни, не стану возражать.

Я облизываю пересохшие губы.

– Да, знаю.

– Хорошо, – наконец говорит он. – Что ж, пойду поем пиццу в одиночестве. А что останется, можно будет растянуть на несколько дней. Как всегда.

Он вздыхает, и его слова звучат особенно жалко.

– Так закажи пиццу поменьше, – бормочу я, снова уставившись в тетрадь.

Судя по тихому смешку, который раздается перед щелчком закрывшейся двери, Пайк услышал мой остроумный комментарий.

Уверена, он много раз заказывал пиццу за годы, которые прожил в этом доме. Просто пытается быть милым и заставить меня почувствовать себя желанной гостьей, что очень любезно с его стороны. И я ценю это, но все равно продолжаю чувствовать себя нахлебницей. И ни за что не позволю купить мне пиццу.

Но тут я вспоминаю, как одиноко чувствовала себя, когда росла в папином трейлере, а иногда и рядом с Коулом. Может, Пайку Лоусону надоело проводить вечера за просмотром телевизора, и, раз уж я гощу в этом доме, возможно, он захотел познакомиться с той, кто живет под его крышей? Вполне разумно.

К тому же я и сама устала от одиночества и все еще голодна, так что с радостью поела бы пиццы.

Выдохнув, убираю тетрадь и встаю с кровати. А затем подбегаю к двери, распахиваю ее и выглядываю в коридор.

– Ты закажешь в «Пицце Джо»? – кричу я Пайку вслед.

Он останавливается и поворачивает голову в мою сторону.

– Конечно.

Я не удивлена, так как это лучшая пиццерия в городе, поэтому выхожу из комнаты и закрываю за собой дверь.

– Закажем напополам?

Загрузка...